Стихи от души

(стихотворение-посвящение молодому поэту..., который борется со своею болезнью)

Очнувшись в бреду на краю вселенной,
Холодом смерти вдруг душу объяло.
Цена возврата была безмерной,
Всё в этом мире тебя раздражало.

Жизнь разделилась на до и после,
Померкло солнце, душа  угасала,
Тоска-безысходность сдавила горло
И целыми днями не отпускала.

Чёрные мысли, как черти полезли,
Разбились мечты и рассеялись грёзы,
Друзья разбежались, подруги исчезли,
Осталось забвенье, да мамины слёзы.

Чужие судьбы, что серые будни
В них яркости жизни для праздности мало,
Вернуться с работы усталые люди,
А тут им болячек ещё не хватало.

Исчезли причалы, остались печали
В них искал к себе состраданье.
Жалостью утром родные встречали   
В постели, ставшей исповедальней.

Дни тянулись, и ты как в тумане
Блуждал в переулках греховных страстей.
Так находясь, в иллюзорном обмане
 Ждал от врачей здоровых вестей.

В дивно-волшебном,  чудном сиянии
Явился однажды к тебе Серафим.
Он отпустил все грехи в покаянии
И понял ты истину: «Богом храним!»

Новые смыслы теперь  постигая,
Стал облекать свои мысли в стихи.
ВСЕВЫШНИЙ любовью тебя вдохновляя,
Узреть помог земные грехи.

Надежды огонь теплом согревая,
Твой лёд на душе постепенно топил.
Жизни бесценность осознавая,
Стихами себя ты в себе возродил.

История прошлая - жизнь настоящая,
Бесценен в ней каждый прожитый  день.
Знаешь ты точно с душою горящей,
Каждый из нас - настоящий кремень.

Жизнь не радуга цветная, не весёленький мотив,
В ней прямая не сплошная, а изгибов перелив.
Вот с утра дул сильный ветер, дождь со снегом моросил,
В голове копались черти, еле-еле проводил.
По дороге ныли дети, успокоил, напоил,
И доставив на «карете» быстро в школу проводил.
На работе день запарный тёрка мозга, план, ликбез,
Нагрузился капитально, как бычок из шкуры лез.
Забегал на миг в аптеку, детвору домой завёз,
Вкрутил лампочку соседке, дома встретил только пёс.
Побежал в манеж «Ударник», выводил из сердца стресс,
Зарядился нереально и домой без ног прилез.
- Эх, сейчас бы оторваться! - подмывает сука бес.
Из последних сил собрался, взял с женой поцеловался,
Не рутина - День Чудес!

Замолчала речка, бьётся лишь сердечко,
Всю сковал нещадно серебристый лёд.
По лесной опушке к заснеженной избушке
В северных одеждах Зимушка идёт.

Из трубы колечки, Мороз сидит у печки,
Тонкий блин катает, Снегурке подаёт.
Внучка лепит быстро вареники-овечки,
А затем в кастрюлю с кипятком кладёт.

У дома на крылечке на двери колечко,
Зимушка к крылечку дома подойдет,
Улыбнётся гостья, дёрнет за колечко,
И войдёт в избушку Старый Новый Год.

Что за напасть - больная страсть?
Меня весь день с утра колотит,
То я хочу тебя украсть,
То утопить в болоте.
Я рвусь на части сам не свой
И весь уже на взводе,
То я спасающий ковбой,
То монстр на охоте.
Едва держу себя в руках,
Борюсь с порывом страсти,
Но ты идёшь на каблуках,
И я в твоей уж власти.
Я посвящаю стих тебе,
Бросаю в топку мысли,
Сгораю будто на огне
В рассвете своей жизни.
Внутри меня идёт борьба,
Я в самом центре боя
Веду сражение с собой,
Надев костюм героя.
Рассудок вторит: «Что с тобой?
Ты не герой и бой не твой!».
А страсть с ума всё сводит,
Кричит: «Вперёд! Давай, плейбой,
Ведь побеждает тот герой
Кто до конца доходит».
Больная страсть – вот так напасть!
Весь день с утра изводит,
Её отравленная сласть
Мне кровь на воду переводит.

Засыпала зима на исходе,
Март спешил её место занять,
И хотелось скорее природе
Весну красную крепче обнять.

По оврагам ручьи побежали,
Силу их теперь не унять,
Паровые теплом задышали
И готовились к севу опять.

Распускались цветы луговые,
Пришло время любить и мечтать,
Взгляд сверлил небеса голубые,
И хотелось на крыльях летать.

Одевали берёзы серёжки,
Приглашали на танец подруг,
Кошка Мурка смотрела в окошко,
Как поёт серенады петух.

Лист ольхи отливал перламутром
Закрутился весны маховик,
И казалось за озером утром
Журавлиный послышится крик.

Но на утро зима рассерчала,
Проявила и волю, и дух,
Над полями, лугами летала,
Снегом белым покрыла вокруг.

- Вот глупышка! Ты разве не знала,
Солнце нашей красавице друг.
Та в бессилие наземь упала
И от горя расплакалась вдруг.

Ты как тростинка на ветру
Вела борьбу сама с собою,
Но увлеклась его игрою
И вот уходишь поутру.
Он спит сейчас самодоволен,
Ему всё это по нутру,
Твоя душа кричит от боли,
И задыхаясь на ходу,
Пока рассудок с сердцем спорит,
Ты с целым миром не в ладу.
Его игрушка поневоле,
Всё прячешь в рукаве слезу,
А ведь сменить хотела роли,
И был бы он сейчас в бреду.
Видать сегодня в Божьей воле
Ему пить кофе одному,
Но а тебе, собравшись вскоре,
Искать путь к счастью своему.

Ты говорила нежно, томно,
Лучи сползали по стене,
Я поедал тебя украдкой
Луна светила в полутьме.
Огонь в камине прыгал словно
Взбешён был ревностью к тебе,
Твой запах тела ароматный
Смешался с терпким каберне.
Старинный вальс играл негромко,
А я был словно на войне,
Сражён и свален на лопатки,
Зимой проснувшийся в весне.
Любовной страстью вероломно,
Как будто в дымной пелене,
Ты неразгаданной загадкой
Пред мной предстала как во сне.
И я себя уже не помня,
Влекомый страстию извне,
Вкушал нектар губ алых, сладких
На озаривших нас луне.

Я как раненный зверь был сражён наповал
Много раз поднимался, снова падал, вставал,
Я подписывал письма любовные кровью,
Был растерзан твоей безответной любовью.

Очарован тобою в светлых грёзах мечтал
И портреты живые на холстах рисовал,
Я рабом твоим был и смирился с той ролью,
По утрам подносил я цветы к изголовью.

Свои пылкие чувства в стихах воспевал,
Как блаженный старик душу всю открывал,
Был пленён красотой и твоей нелюбовью,
Заражён обольстительной, сладкою хворью.

Я с ума постепенно ночами сходил,
Под окошком твоим всё ходил и курил,
Заполнял свою душу сердечною болью,
Омрачённый страдал я любовною скорбью.

Твой холодный расчёт и сердечный порыв,
И я бросился в омут любви напрорыв,
Заглотив безрассудно страстную наживку,
Как болван был влюблён в девчонку-картинку.

Сказкой дышит зимний лес,
Замер чуда в ожидании,
И стоит задумчив весь
В таинственном молчании.
В шалях сосны до небес
Грустят в немом раскаянии,
Снег кружит то там, то здесь
В призрачном сиянии.
В сладкой дрёме дикий лес,
В парчовом одеянии,
Видит много зимних пьес,
Мифов и сказаний.
Тишина на весь окрест,
В безудержном мечтании
Очарован лесом бес,
Он с весны в изгнании.

Свет первой звезды озарил небосклон,
Великий Творец явился миру.
Идут к Мессии волхвы на поклон,
Несут ему золото, ладан и смирну.
В младенце Дух Святый, Бог воплощён,
И жизни обитель христианину,
Светильник тайный в нём заключён,
Веками слепцами гонимый.
Он будет толпою распят на кресте,
Воскреснет Отцом любимым,
А кровь на Его терновом венце
Навечно будет хранима.
Но, а пока ему Дева поёт
Свою колыбельную песню,
Младенец спит сладко, и что его ждёт
Лишь Богу Святому известно.

Рыжая красавица
Мне ты очень нравишься.
Яркая, нарядная,
Взорам всем приятная,
Модница известная,
Кудесница чудесная,
Любуйся, береги,
Но как пойдут дожди
Хоть от тебя беги.

Я рассвет с тобой встречаю,
Днём пишу тебе стихи,
Ночью в облаках летаю,
И реально понимаю,
Задыхаюсь от любви.
Мне бы воздуха глоток,
Сделать только передышку,
Я ведь справлюсь, я смогу,
Но бегут года вприпрыжку
И смеются на ходу:
«Любовь вовсе не порок,
Ты игрок иль не игрок?»

Напрасно ждёшь его ты в гости,
Ему ты больше не нужна.
Прошёл налёт любви,
Лишь злости ум застилает пелена.
На сердце кровоточит рана,
Она пока ещё свежа,
И ты как загнанный подранок
Теряешь разум от вина.
Его спокойствие нарушив,
Своим отчаянным звонком,
Ты обнажила свою душу,
А он спросил тебя мельком:
«Сейчас я занят, но послушай
Тебе психолог может нужен?»
Ему в ответ: «Ты что, больной?»
Гудки, молчанье, слёзы душат,
Он для тебя ещё родной,
Но в сердце самое сразил,
Сражаться нету больше сил.

Игорёчек, Игорёк, сладенькая крошка,
Папки кепка набекрень, а в руках гармошка.
Глазки словно васильки, на носу веснушки,
На завалинке сидит и поёт частушки:
«Я парнишка холостой,
Свободное сердечко,
Я подружке молодой
Подарю колечко».
Почитатели таланта - бабушка да кошка,
Подпевают Игорьку, смотрят из окошка.
Побросали свои яйца пёстрые несушки,
Голос звонкий у реки слушает Чернушка:
«Вы, девчата, не смотрите,
Проходите мимо,
Я колечко золотое
Подарю любимой».
Игорь - парень нарасхват, правда мал немножко,
В праздник выглядит как франт, в лаковых сапожках.
Веселятся от души милые старушки,
Подпевают Игорьку любимые частушки:
«Игорёчек, дорогой,
Ты гармонь свою раскрой,
Разверни трёхрядку,
Спляшем мы в присядку».
Хорошо в деревне летом, у бабушки в «Лукошках».
Можно бегать босиком к речке по дорожкам,
Кушать утром с молоком пышные ватрушки,
И считать, спросив года, у лесной кукушки:
«Ты кукушка не спеши,
Мне спокойно расскажи,
Сколько Баба будет жить,
Можешь точно пояснить?
Раз, два, три, четыре, пять, врёшь ты снова мне опять.
Буду в церковь я ходить, за неё Христа молить,
Слушать колокольный звон церквушки,
Помогать пасти Чернушку.
Ты отсюда улетай, больше к нам не прилетай!»

Маленький Серёжка выглянул в окошко
Всё покрыто снегом, всё белым-бело.
Не поймёт Серёжка, он же спал немножко,
Так когда же снега столько намело?

Смотрит, удивляется, снежинки опускаются,
Ёлки, чтоб не мёрзнуть накинули пальто.
По снегу пёс катается, туда-сюда мотается,
В снег мордой зарывается и лает на него.

В песочнице у дома смеётся снеговик,
В мороз и зиму снежную грустить он не привык.
Ребята лепят бабу - подружку для него,
А тот, надевши шляпу не смотрит на неё.

Серёжка парень взрослый, одеться может сам,
Натянет только валенки и побежит к друзьям.
Пройдёт по тропке топтаной, по маминым следам,
Потащит санки-конники к заснеженным горам.

Братья и сёстры, друзья, земляки!
Взываю к вашим сердцам и душам,
Остановитесь, прислушайтесь хотя бы на миг.
Слышите, к вам обращаются миллионы
Замученных и сожжённых,
Растерзанных и удушенных
В фашистских объятиях,
Дедов, отцов, матерей и детей.
Их крики и стоны звучат отовсюду:
На поле сражений, из газовых камер,
Расстрельных рвов, концлагерей.
Внимайте их голосу сами, разве Вы не слышите:
«Многострадальной Отчизне моей
Америка и Европа
Терновый венец приготовила
Из тысяч нацистских чертей".
Ох, как же им, "демократам", хочется
Русь святую распять.
Не время сейчас нам ссориться
И камни в друг друга бросать.
Если в опасности Родина
И на пороге враг,
Давайте сожмём наши руки
В единый, твёрдый кулак!

В армейской палатке медсанбата,
Разбитой в подлеске тенистом,
За руки держась лежат два солдата,
Два раненных артиллеритса.
Вдали громыхает орудий раскат,
И стонов от ран их не слышно.
Брат с братом глазами сейчас говорят:
«Как жаль, что с нами так вышло».
...
Когда-то один мечтал стать артистом,
Был либеральный маргинал.
В своей тусовке он слыл пародистом,
Успешно на сцене людей развлекал.
Другой, как отец пошёл в шахтёры,
Семейных традиций преемником стал.
По зову души помогал волонтёром,
Бездомных собак от смерти спасал.
Клоун под флагом кривлялся нацистским,
Речам их мерзким слепо внимал,
В итоге законченным стал садистом,
От ран и мучений он кайф получал.
Людей православных считал убогими,
На площади в Киеве лихо скакал
И «москаляку на гиляку» -
До хрипоты, надрываясь орал.
Горняк трудился, молился Богу,
Мать и отца с мальства почитал,
Брата всегда призывал к диалогу,
Традиции дедов, отцов соблюдал.
...
Оба в шальную, лихую годину
Пошли за отчизну свою воевать.
Шахтёр сражался за веру и волю,
Дом свой родной и любимую мать.
Он не роптал на тяжёлую долю,
Ему помогала Христа Благодать.
Комик подался в укрофашисты
И стал себя в себе обожать,
Верно служил нацистской скотине,
И за убийство людей, в героине,
Солдатский паёк любил получать.
Гордился собой, нарукавной меткой,
Храмы дедов стал разрушать,
Людей беззащитных расстреливал метко,
На святые иконы было плевать.
За эти заслуги генерал из Европы,
Однажды заехав во вражьи окопы,
Ублюдка почётным крестом наградил.
Его не держали уж больше холопы,
Гость с чувством большого презренья
Домой, в Брюссель, укатил.
И вот прозвучала в степи канонада,
Стрельба из орудий, строчил пулемёт.
В окоп злополучный летели снаряды,
Подумал артист: «Всё, смерть уж идёт».
Нечаянно вспомнил про образ Святого,
Который в кармане тайно носил.
И с чувством страха, смиренной душою
У Бога прощенья он слёзно просил.
Услышал Господь раба покаянье,
Явился Архангел ему Михаил,
И милосердно своими крылами
Тело раба от осколков укрыл.
А что же шахтёр?
Рискуя собою,
Израненный сам,
По минному полю
Грешного брата тащил.
...
Два православных по вере, по крови
Лежат теперь рядом и оба без ног,
Войну проклинают, в глазах море боли.
Ненависть кто в ваших душах разжёг?
Как вы могли стать друг другу врагами?
На этот вопрос им всю жизнь отвечать,
Знаю лишь только, что днями, ночами
Пред Богом молилась в подвале их мать.

Вокзальный перрон метель заметает,
Дороги почти не видать.
Плацкартный вагон, стекло между нами,
И слов уж твоих не понять.

Свет фонарей снег размывает,
Хорошей погоды не ждать.
Твой взгляд безразличный давно означает:
«Не надо с собою звать».

Время бежит, любовь умирает
И молча нам хочет сказать:
«Вы параллели, а параллелям
Прямой одною не стать».

Поезд ночной стук колёс отбивает,
Мешает спокойно понять,
Что мы друг для друга стали чужими,
Нам вместе уже не летать.

Я утром проснулся, смотрю на стекле
Мороз мне оставил эскиз в декабре.
У леса под снегом избушка стоит,
А из окошка Снегурка глядит.

Снежинки спускаются с неба к земле,
На небе месяц сияет во мгле,
Под снегом в берлоге медведица спит,
А рядом нарядная ёлка стоит.

Лес в серебристое платье одет,
По тропке навстречу идёт странный дед,
Снег сахарный по лесу он раздувает,
Как будто со мною в прятки играет.

Я краски и кисти возьму на столе
Сюжет набросаю, что есть на стекле,
Усядусь за столик, открою мольберт,
И нарисую Мороза портрет.

За озером синим, в цветущей долине
Горянка в ауле живёт.
Лишь только луч первый коснётся вершины
Она за водою идёт.
Спускаясь по тропке, взяв в руки кувшины,
Старинную песню поёт:
«Горы седые, отцы вековые,
Где мой любимый живёт?
Реки живые, равнины лесные
Сердце надеется, ждёт».
Мысли девичьи по-детски невинны,
Лёгкая поступь, в движеньях полёт.
Волосы вьются, глаза две маслины,
Алые губы, что гроздья рябины,
Сама словно лебедь плывёт.
Добравшись до речки, заполнив кувшины,
Фиалок букетик нарвёт,
Украсит причёску, и снова к вершине
С водой ключевою идёт.
Достоинства много, без глупой гордыни,
Красивую песню поёт:
«Озёра лесные, цветы луговые,
Где же мой милый живёт?
Тропы звериные, башни былинные
Горянка судьбу свою ждёт».
Завидев девицу у горной долины,
Беркут любуется юной даргинкой
И больше охоты уже не ведёт. 
Устроится рядом на ветке осины 
 И зорко горянку свою стережёт.
В цветущей долине, в далёком ауле
Горянка Дарина живёт,
Лишь солнца уйдёт на покой за вершины,
Под месяцем сладко уснёт.

Как над степию донской
Заря загоралася,
Да над Доном-батюшкой
Солнце поднималося.
Выводила Марьюшка
Коня вороного,
Провожала жёнушка
Мужа удалого.
Поскакал казак лихой
Следом ветер лишь степной,
А казачка молода
У родимого плетня
С непокрытой головой
Ждёт любимого домой.
Час-другой в слезах стояла,
Мужа Ваню вспоминала,
По любимому рыдала,
Да молитву причитала:
- Дево, Богородица,
Матушка родная,
Да, не заберёт мого Ванечку
Смертушка страшная.
Как над Доном-батюшкой
Заря занималася
Да над степию ковыльной
Песня разливалася.
Жив казак с войны явился,
С коня быстро он спустился
На груди крест боевой
С саблей новой наградной.
Иван наземь повалился,
Отцу, мати поклонился,
Жену крепко обнимал,
Мальца на коня сажал.
Улыбались мать, отец
Внук растёт, знать не конец.
Хватит горе-горевать,
Будет землю защищать!

На остановке висит объявление
Написано детской рукой:
«Читаю волшебные стихотворения,
Поздравлю, приеду домой.
Моё желание, плюс ваше хотение,
И боль вашу снимет рукой».
А ниже приписано:
«Бабушкам, дедушкам без благодарения. Витя. Чужой.»

Золотые города России -
Храмов светлых стройный ряд.
Сколько в вас души и силы,
Свой размеренный уклад.
Всюду домики резные,
Речек малых чистота,
И небес иссиня-синих безразмерна красота.
В них себя превозмогая,
Жизнь неспешная течёт.
В них хранится Русь Святая,
Верой Русский дух живёт.

Здравствуй, мой милый родительский дом!
Столько случилось хорошего в нем...
Вот решелье лежит на диване,
Вышито мамиными руками,
Папины книги на полке в шкафу,
Брата тетрадь со своими стихами,
Гербарий из листьев, ещё наверху.
Стол на веранде кверху ногами,
Когда-то уставлен был пирогами,
Как жаль сирота превратится в труху.
Яблоки красные в белом снегу,
Клетка пустая, а раньше с щеглами,
Качается тихо на слабом ветру.
По дому брожу в раздумьях углами
И места спокойного не нахожу.
Буду молиться под образами,
Душу пред Господом всю обнажу,
И утираясь своими слезами,
У Бога прощения за грехи попрошу.

Свежий дух идёт от ёлки, ярко звёздочки горят,
И зелёные иголки приодели свой наряд.
Завтра праздник новогодний: песни, танцы, маскарад,
Завтра красочный, красивый, разноцветный звездопад.
Вечер сказкой в окна входит, этой сказке каждый рад.
К ребятишкам сны приходят, пока те в кроватках спят.
Спи и ты, сыночек мой, рядом я усну с тобой.
- Прибегали ночью волки, пара беленьких зайчат,
Я в пижаме пел у ёлки в кругу маленьких бельчат.
Только звуки все умолкли, появился Дед Мороз
И тихонько и легонько пощипал меня за нос.
Завывала долго вьюга, прижимался ближе пёс,
Снеговик меня в машине по лесной дороге вёз.
Ранним утром я проснулся, а мой дедушка Мороз
Снегом белым, серебристым нашу улицу занес,
И по тропке прям под ёлку два подарочка принёс.

Осень, аллея, листва на дорожке,
Дождик, зонтик, стучат каблуки.
Пончо, юбка, стройные ножки.
Шляпа, перчатки, в руке васильки.
- Так и грел бы её ладошки!
Ну, подожди, не спеши, не беги.
Свет, остановка, трамвая подножка,
Лёгкий подскок, поворот головы,
Профиль красивый, сидит у окошка,
Шорох листвы и на луже круги.

Три солнца в кувшине стоят на столе,
Укрывшись в тени от берёзы.
Два яблока рядом на ковыле,
Познавших весенние грозы.
Рушник-вышиванка висит на плетне,
Видавший хозяйкины слёзы.
Три куклы из мальвы на чугуне,
А за оградой шток-розы.
Вот сокол степной парит на крыле,
Пичугам наместник угрозы.
Пейзажный рисунок, большой натюрморт,
Рождённый в день ясной погоды.
Задумка художника, кисти полёт,
Всего лишь подделка природы.
А пчёл так и манит, так и влечёт,
Мазков совершенных разводы.

Есть на земле удивительный край,
Деревня на горке «Маковый рай».
Речка в низинке там тихо течёт,
А по реке лебедица плывёт.
Маковки церкви сверкают на солнце,
Дева-красавица смотрит в оконце.
Вот и пришёл он чарующий май,
На косогоре расцвёл маков рай.
Душенька девы от счастья смеётся,
На колокольне звон раздаётся.
«Маковый рай» в садах утопает,
Всё здесь цветёт и благоухает.
Райчане на гуслях прелестно играют,
Друг другу в труде и беде помогают.
В этой деревне Щукарь дед живёт,
И все традиции в ней стережёт.
В «Раю» все смиренно Христа почитают,
Ближнего любят, как гостя встречают.
Весь их церковный славянский народ
Бог очень любит и бережёт.
Будешь проездом, к нам заезжай,
Увидишь чудесный «Маковый рай».

Я встал спозаранку,
Из рук всё валилось.
Приготовил овсянку,
Всю ночь что-то снилось.
Съел лишь баранку,
Какао разлилось.
Порезал фалангу,
Кровь всё сочилась.
Залил йода в ранку,
Боль прекратилась.
Весь день наизнанку:
- Да что же случилось!
Вдруг вспомнил о Боге,
Душа помолилась,
Всё улетучилось,
Всё испарилось.

За околицей солнце клонится,
Увядает сирени цвет.
День давно за вечором хоронится,
На закате багряный свет.
Мой милёночек в гости просится,
Но ему я скажу в ответ:
"Ты любви моей не допросишься,
У меня к тебе веры нет».
Эх, ты долюшка-слабоволюшка!
Хоть дала ему свой отказ,
Пойду ночью одна в тихо полюшко,
Любовь сердцу уже не указ.
Буду горько рыдать, да любовь проклинать.
Увядает сирени цвет.
За околицей солнце клонится,
А для сердца ответа нет.

За станицей вечер хоронится,
Ночи звёздочки раздаёт.
Под иконою девка молится,
И поклоны земные бьёт.
А в окошко уж месяц просится
Погулять выйти с милым зовёт.
Над трубою избы дым колотится,
К Рождеству пироги мать печёт.
У одной - заботушка,
У другой – хлопотушка.
Время быстро по небу течёт.
Одна счастья девичьего просит,
А вторая гостей в доме ждёт.
Ах, вы, девоньки! Ах, вы, бабоньки!
Беспокойная ваша душа!
Меньше бесов бесили бы, лапоньки,
Да сильнее любили Христа!
Все станичники в церкви молятся,
Крестный ход вокруг храма идёт,
И над белым куполом звонницы
Звезда волхвов по небу плывёт.
Заглянул в окошко месяц,
Девки песенки поют,
Бабы в ступе сплетни месят,
Мужики горилку пьют.

ПРЕДРАССВЕТНЫЙ СТИХ
Ты начинаешь петь от скуки,
Ты поднимаешь от лени руки,
Ты решаешь свои проблемы,
Ты изучаешь новые темы.
Что же будет потом, за этим?
Снова солнце взойдет на рассвете,
Снова утром проснутся люди,
Снова сядут за парты дети.
Но, а брат твой, сражаясь в окопе,
Прикрывая кого-то грудью,
Чтобы мир оставался в Европе
В бой пойдёт в зарничном просвете.
Ты вкушаешь завтрак с любовью,
Планы строишь на долгий вечер,
Ждёшь, когда телефон ответит,
Чтоб назначить с любимой встречу.
- Знаешь, день твой сегодня спокойный –
Я тебе смиренно отвечу,
Был оплачен сыновьей кровью
Многих братьев уже покойных.
Чтобы мать и отец были живы,
Чтобы в школу ходили дети,
Чтобы люди были счастливы,
Мы ответственны все на планете.
Обращаюсь к ВАМ - РОССИЯНЕ:
Иудеи и христиане, буддисты и мусульмане
Стеной встанем, и Бог будет с нами!
Наших братьев пусть подвиг славный
Воссияет в стране православной!

На земле красивых мест немало,
Но милее сердцу моему
Тихий Дон, холмов степных услада,
Журавлиный крик с восходом,
Степь в туманном поутру дыму.
И пока она ещё дремала
Трав степных сочился аромат,
Над рекою пустельга летала,
Песню напевал в тиши пастух.
На заре станица просыпалась,
С тополей летел навстречу пух,
На холме церквушечка стояла
И стремился в небо русский дух.

Хрустальный звон волшебной ночи…
Что ждёшь ты от неё?
Что он тебе пророчит?
Так много хочется всего…
Внутри сердечко жжёт, щекочет,
Что попросить бы у Него?
Быть может, голову морочит?
Любви для счастья своего?
Ах, мысли в голове клокочут…
Добра для друга моего?
Ведь он его сейчас так хочет!
Да, выбор сделать нелегко.
Хрустальный звон волшебной ночи…
Вот и салют уже грохочет,
Как искушенье велико…
Так и чудесный миг проскочит,
Чего ж душа моя бормочет?
Стоп, мира пусть пророчит
Под звук волшебной зимней ночи,
Да, мира – больше ничего!

- Папа, подари мне лужу.
- Что придумал ты, сынок?
- Папа, ты не понимаешь,
Ну, хотя бы на часок.
В луже солнце отражается,
И плывёт мой катерок,
В ней сапожки бултыхаются,
брызги кверху разлетаются
И играется щенок.
В луже волны обретаются,
Муравьи на них катаются
И вылазят на мосток.
В ней так хорошо мечтается,
И они потом сбываются,
Поливается росток.
Из лужи мы будем воду таскать,
И замок песочный вдвоём создавать.
- Ах, ты крошка, мой сынок,
Припадал отцу урок.

Ехала казачка по степи широкой
И молила за грехи прощения у Бога.
Зачиналася заря у сосны высокой
И слетала с языка сильная тревога:
- Заря, зоренька алая,
Солнца доченька малая
Чувства в сердце не буди,
Душу мне не береди.
Песню тихо затянула, день ещё далёкий,
По щеке слеза стекала, горя в жизни много.
Вспоминала дом родной, овраг неглубокий,
Сестру Марью, мать с отцом пели у порога:
- Заря, зоренька алая,
Солнца доченька малая
Любовь в сердце сохрани,
Все невзгоды уведи.
Собирала по оврагу василёчек синенький,
Да смеясь, с него сбегала прямо босонога.
На закате ждал её Васенька любименький,
На конец того свиданья пряталась от Бога:
- Заря, зоренька алая,
Солнца доченька малая
Тайну в сердце сохрани,
В душе Васю сбереги.
Что трясёшь ты бородой по степи ковыль седой?
У вдовицы молодой на душе тревога.
Иль не видишь над станицей, дым клубится фронтовой.
- Николай - отец святой - ты в беде помога,
Не пущай зарю на свет, придержи немного.
- Заря, зоренька алая,
Солнца доченька малая
Сердце мне на части рви,
Лишь сыночка сохрани.
- Распроклятая война! Погубила ты меня!
Потерял дитя отца, всех родных, и нет конца…
Покидала степь казачка, судьбу горькую кляня,
Хоронила в сене пряном годовалого мальца.
Василёк в телеге спит, Мурка Васю сторожит,
Дальняя дорога…